Полковник, очевидно, очень трусил неприятеля. Будучи храбрым и даже отважным в своей канцелярии, равно как и в любой губернской гостиной, и на любом зеленом поле, — он пасовал перед неведомым ему неприятелем — русским народом. Но боязни своей показать не желал (она сама собой иногда прорывалась наружу) и потому поторопился дать иное, но тоже не совсем для себя бесполезное значение вызову предводителя на
секретное слово.
Неточные совпадения
Произошло чрезвычайно много каких-то
секретных, чрезвычайно неприятных семейных столкновений, споров, огорчений, одним
словом, всяких гадостей.
Официальная и даже
секретная история «нового поколения» ему была довольно известна, — человек был любопытный и прокламации собирал, — но никогда не понимал он в ней самого первого
слова.
— Вот как! Впрочем, вы неправы; да о чем же мне и говорить с вами кроме этого, рассудите? Ведь в этом и состоят все наши воспоминания. Не беспокойтесь, впрочем, мне не нужно никаких внутренних,
секретных ваших дел… Я интересуюсь только, так сказать, внешним положением мисс Полины, одною только теперешнею наружною обстановкою ее. Это можно сообщить в двух
словах.
Татьяна Ивановна на эти
слова ничего не ответила и следующий за тем нумер прошла мимо; в нем проживал
секретный ее милашка, музыкант, она к нему никогда не заходила по утрам.
— Есть такой стих
секретный, — кто его знает, тот все может исделать, — это стих на счастье! Только — весь его никому, покамест, не надо знать — все
слова розданы по отдельным, разным лицам, рассеяны, до срока, по всей земле. Так — понимаешь — надобно
слова эти все собрать, составить весь стих…
Вскорости Безрукому облегчение вышло. Перевели его из
секретной в общую, с другими прочими вместе. Только и он, как я же, все больше один. Бывало, начнут арестанты приставать, шутки шутить, он хоть бы те
слово в ответ. Поведет только глазами, так тут самый отчаянный опешит. Нехорошо смотрел…
В этом печальном происшествии был виноват отчасти и сам Александр Васильевич, не дав веры сделанным на Штакельберга доносам и не обратив внимания на
секретное сообщение одного поляка, поставщика русских войск, который предупреждал его, что на краковский замок будет покушение, и в доказательство справедливости своих
слов показывал письмо от брата-конфедерата.
— Милая Дарья Павловна, — говорил он, — я позвал вас в отсутствие моей дочери по
секретному делу. То, о чем я буду вас просить, должно оставаться между мной и вами, как будто в неизвестном для других мире. Ни ваши братья, ни сестра, ни даже Лиза моя не должны об этом знать. Дадите ли мне
слово сохранить эту тайну?
Каюсь, что пил более, нежели ел и спал, за что и получил от генеральши два официальные, предостережения (собственные
слова ее превосходительства) с
секретным предупреждением, что в случае моей неисправности она тотчас же даст мне третье предостережение со снятием с меня сапогов и с приостановкою выпуска меня со двора в течение двух месяцев.